Шах Георгий - Если Бы Ее Не Уничтожили
Георгий Шах
Если бы ее не уничтожили...
- Непостижимо, как эти финикийцы ухитрялись ворочать такие глыбы, а тем
более поднимать их на высоту до полуста локтей. Иные утверждают, что и до
ста, сам я, впрочем, не видел и свидетельствовать не берусь.
- Должно быть, это в Пальмире... - заметил центурион.
- Не знаю, - рассеянно отозвался инженер, не желая отвлекаться от
волнующей его мысли. - Ну, хотя бы эта, - сказал он, постучав по каменной
плите, которая послужила им скамьей. - В ней весу не меньше, чем в пяти
колоннах Фламиниевого цирка. И знаешь, где она была? Подпирала
перекладину, на которой возвышалась фигура Ваала. Нам с нашей
первоклассной современной техникой пришлось повозиться с неделю, чтобы в
целости опустить ее на землю и перенести в эту часть храма.
- Все равно это дикари, темный, коварный, невежественный народ.
Фанатики, они ведь приносили в жертву своему проклятому идолу живых
младенцев. - Центурион усмехнулся. - Чего там, говорят, у них даже терм не
было, вот уж воистину животные.
- У них было море, - отпарировал инженер. - Эта нация купцов и
путешественников почти не разлучалась с морской стихией, а волны понта
куда очистительней и полезней, чем тухлая вода наших превосходных
акведуков. Кроме того, - ехидно добавил он, - эти первобытные дикари, эти
животные едва не обрубили крылья римскому орлу. Не знаю, чему вас учат в
военных академиях, но, видимо, общее представление о Каннах у тебя должно
быть, мой любезный центурион?
- Мы раздавили и дотла разрушили их гнездо. Какое имеет значение,
сколько ставок ты проиграл, если кон за тобой.
- Да, конечно, только для этого понадобилось три войны, два Сципиона
Африканских и что-то около ста тысяч римских жизней.
Центурион фыркнул. Его смешили и раздражали штатские суждения о войне.
Может быть, господа пацифисты укажут другой способ защитить вечный город?
Небось, когда по форуму пронеслось: "Hannibal ante portes" [Ганнибал у
ворот (лат.)], - эта публика, наложив в штаны, помчалась требовать
всеобщей мобилизации, чрезвычайных полномочий консулам, беспощадной
расправы с отложившимися италийскими союзниками. Теперь, когда порядок
наведен и Рим всей своей необоримой мощью стоит на страже мира, каждому
вольготно рассуждать о вреде милитаризма. Центурион остро ощутил
несправедливость мироустройства, она касалась его самым непосредственным
образом, поскольку он отдал ратному делу без малого три десятка лет и
видел в нем не только профессию, обеспечивающую приличный прожиточный
минимум, но и долг, призвание, до некоторой степени - историческую миссию.
- Это в тебе говорит происхождение, - неожиданно нашелся он; к нему
начало возвращаться благодушное настроение.
- Я римский гражданин, - возразил инженер.
- Не на сто процентов, у тебя мать гречанка.
- Гражданство не измеряется процентами.
У центуриона в запасе было множество аргументов, уж что-что, а тему
зловредного эллинского влияния он мог считать своим коньком. Два
карательных похода в Македонию, годовой постой в Пирее, бесконечные
дискуссии с местной интеллигенцией - все это была отличная школа. Но
здравый смысл подсказывал, что не следовало заходить слишком далеко.
Инженер послан из центра, вполне вероятно, что у него есть связи в военном
ведомстве, а может быть, кто знает, знакомства при дворе. Солдаты нужны
всегда, но в мирные времена благоволят больше строителям.
Центурион нарочито громко зевнул, как бы извещая собеседника о своих
миролюбивых намерениях.
- Уж очень палит, - сказа
