Шаров А - Старик Мрамор И Дедушка Пух
Александр Израйлевич Шаров
СТАРИК МРАМОР И ДЕДУШКА ПУХ
Жили на свете два мастера. Один всё делал из камня, а другой - из
тополиного пуха. Они были так стары, что люди забыли настоящие их имена
и называли одного "старик Мрамор", а другого - "дедушка Пух".
Старик Мрамор запасал камень в лютые холода, когда слабые, непрочные
камни дают трещины, отламываются ветрами, падают с крутизны и только
мрамор спокойно сверкает алым пламенем на ледяном, зимнем солнце. А
дедушка Пух - тот, конечно, запасал материал в те ласковые деньки, когда
только и летит тополиный пух.
Мастера жили в одном доме, душа в душу. И соседи - а всегда найдутся
соседи, любящие ссорить друзей, - нашёптывали старику Мрамору:
- Тебя мы уважаем. Ты создаёшь дома, дворцы, статуи. Всем известно,
что однажды лава залила воздвигнутый тобой город, но, когда раскалённый
поток схлынул, колонны дворцов возвышались по-прежнему. И когда
несчётное воинство, всех убивая и всё уничтожая, прошло по миру, только
твои статуи сохранились на площадях сожжённых городов. И когда варвары
сбрасывали статуи в пропасти, те поднимались из глубины земли... Мы
уважаем твою работу, - говорили соседи. - Но старикашка Пух... Что можно
сделать из пуха? Подуешь - и нет его.
- Что можно сделать из пуха? - переспрашивал старик Мрамор, высекая
статую и медленно двигая словно каменными губами. - О!.. Очень многое.
Из пуха делают серебряные серёжки ив. И пыльцу, которая весной летит в
лесу. И облака, приносящие дождь. И ту незримую ткань, которую пытались
было соткать королю негодные портняжки, да только ославили короля на
весь свет, - ту ткань, которую, если она есть на самом деле, ты
чувствуешь, осторожно касаясь зелёного листа, и травинки, и руки
ребёнка, и губ любимой. Из пуха делают...
- Но всё это так недолговечно! - перебивали соседи, удивлённые, что
старик Мрамор, который, бывало, едва процедит одно словечко за тысячу
лет, заговорил быстро и горячо, да ещё такими словами. - Но всё это так
мимолётно - лист, пыльца, облако...
- А что может быть долговечнее весны?
И соседи уходили ни с чем.
Однажды выдалась особенно суровая зима.
Весной не зацвели ни яблони, ни сирень, ни тополя. Дедушка Пух
заболел - он не мог жить без работы.
- Бери резец, молоток и попробуй ваять из камня, - предложил старик
Мрамор.
В ту весну - люди запомнили её надолго - на ивах появились серёжки,
сверкающие даже ярче, чем обычно, но такие тяжёлые, что ветки
надламывались, падали в воду и зарывались в ил. И когда пришла пора
куколкам превратиться в бабочек, они покрылись той самой незримой
тканью, но, расправив радужные крылья, не смогли пробиться через эту
ткань. Ведь она была каменная, а все знают, как прочен камень. И в
гнёздах вывелись птенцы. Они были совсем как настоящие, даже взмахивали
крылышками, но не могли подняться в воздух: ведь они были каменные, а
все знают, как тяжёл камень.
И осенью птицы не потянулись на юг. Только одна стайка лебедей
сумела подняться в небо. Но птица за птицей отставали, садились среди
зелёных парков, чтобы навеки застыть с распростёртыми мраморными
крыльями. Их, каменных лебедей, и сейчас можно увидеть почти в каждом
городе- неподвижных, грустно следящих за полётом живых птиц.
Это была каменная весна, и она прошла. Но нельзя забывать, что она была.
- Давай лучше работать, как раньше, - сказал старик Мрамор. - Я буду
ваять из мрамора, а ты...
- Да-да... Конечно, надо работать, как раньше, - ответил дедушка Пух.
Уже давно люди не видели старика М
